Иван Дербетев – депутат Уложенной комиссии 1767 года

02-09-2021, 10:04 | История

Во второй половине 1730-х годов взгляды различных государственных деятелей на проблему освоения заволжских земель претерпели изменения. Конкретно в военном и инженерном отношении это означало, что новые пограничные линии, в отличие от прежних, непрерывных, стали образовываться отдельными опорными пунктами, одним из них и стал Ставрополь-на-Волге, промежутки между которыми контролировались и охранялись подвижными разъездами. Самарская укрепленная линия, возводимая с 1736 года, служила этим целям. Ставка делалась на преимущество российских войск над степняками в вооружении, организации и обучении, а не на фортификационные сооружения в виде валов, рвов и засек, которые при дорогой стоимости строительства и больших трудовых затратах все равно не давали полной гарантии безопасности от набегов кочевников.
В этой связи началось переселение под Самару крещеных калмыков. Об Анне Тайшиной, подвластных ей калмыках, обстоятельствах прибытия их на новые земли в калмыцкой историографии изложено довольно подробно. Татищев В.Н., начальник Оренбургской экспедиции в 1737-1739 годы, которая стала называться комиссией, немало сделал для их обустройства. Он хорошо известен в нашей истории как незаурядный администратор, основатель городов, ученый и публицист, а главное – выдающийся историк, признанный отцом отечественной историографии. Его работа в Оренбургской экспедиции происходила в условиях кровопролитного Башкирского восстания 1735-1740 годов. Известно, что он выступал в роли его жестокого карателя, был устроителем публичных казней. Естественно, оценивая эти поступки Татищева, необходимо исходить из понимания им российской имперской доктрины петровской эпохи, одним из приоритетов которой становится «государственный интерес». Для Татищева выступление башкир – это «повреждение», которое любыми способами следует искоренить. Осознание бесперспективности таких методов придет позднее. В 1754-м году башкирам было дано разрешение не платить дань (ясак). Весьма дальновидным выглядит предоставление башкирскому народу прав Уральского и Оренбургского казачества, что превращало его в верную опору самодержавия. Обустройство же крещеных калмыков в Заволжье в 1737 году являлось «государевым делом»: им надлежало вести военно-сторожевую службу. Миграция крещеных калмыков являлась, по определению В.М.Кабузана, «легальным, регулируемым властями переселением». Из этих переселенцев было создано Ставропольское калмыцкое войско, организованное наподобие казачьего.
Преемником Анны Тайшиной по управлению ставропольскими калмыками высочайшим указом от 12 ноября 1745 года был назначен ее брат Чидан, в крещении Никита Дербетев. За два года до этого он прикочевал в Черкасск с довольно значительным количеством подвластных ему калмыков и обратился к правительству с просьбой о дозволении постоянно находиться на Дону, причем выражал желание нести службу заодно с казаками и соглашался креститься. Однако еще в 1736 году российское правительство издало указ о том, что калмыки, объявившиеся на земле Войска Донского после 1736 года, будут высылаться. Весной 1745 года Чидан со 150-ю кибитками подвластных ему калмыков прикочевал в Ставрополь, и вскоре с двумя сыновьями и женой был крещен в Оренбурге. Сыновья были названы: первый – Иваном и второй – Иваном-меньшим. Это приводило к путанице в их биографиях. Дело осложняется тем, что во время взятия Ставрополя в ходе пугачевского движения восставшие калмыки 19-20 января 1774 года уничтожили архивы Ставропольской войсковой канцелярии.
18 марта 1750 года Иван (младший) Никитич Дербетев женился на старшей дочери княгини Веры Дондуковой, Надежде Федоровне. Как известно, начало аристократическому, занесенному в дворянские родословные книги, роду положила Джан, вдова калмыцкого хана Дондук-Омбо, в крещении Вера. По высочайшему именному указу, данному Сенату, от 6 июля 1745 года она и ее дети официально получили фамилию Дондуковы с княжеским титулом. Дербетев И.Н. являлся депутатом Уложенной комиссии 1767 года от крещеных калмыков Ставропольского калмыцкого войска. Напомним, что помимо него в Уложенную комиссию депутатом от Тобольска был выбран купец первой гильдии Василий Яковлевич Корнильев, сын крещеного калмыка, далекого предка по материнской линии Дмитрия Ивановича Менделеева.
Войсковой полковник Дербетев И.Н., избранный 26 марта 1767 года, был из калмыцких старшин. Он входил в число 34-х депутатов, представлявших интересы различных сословий Оренбургской губернии. В ее юго-западной части, в Ставропольском уезде, располагались поселения крещеных волжских калмыков. В 1744-м году они были переданы в ведомство Оренбургской губернии и составили Ставропольское калмыцкое войско (корпус), подчинявшееся губернатору и губернской канцелярии. В середине 1764 года в войске состояло 7970 душ обоего пола. В войсковую старшину входили полковник и предводитель корпуса, 12 есаулов, 15 хорунжих, 11 ротмистров. Как правило, это были отпрыски владельческого или зайсангского родов.
Первой записью в офицерском послужном списке значилась учеба в Калмыцкой школе. Она располагалась в Ставрополе и была рассчитана на 50 «владельческих, старшинских и калмыцких детей для обучения российской и калмыцкой грамоте и письму». Специальную военную подготовку будущие командиры, по всей видимости, не проходили. Навыки ратного мастерства калмыки приобретали в столкновениях с противником на пограничных форпостах и в военных кампаниях. Биография полковника И.Н.Дербетева соответствует в общих чертах этому собирательному образу старшего офицера Ставропольского калмыцкого войска.
31 июля 1767 года в Грановитой палате московского Кремля состоялось первое заседание Уложенной комиссии, на которое явились 428 депутатов. В их числе был Дербетев И.Н. Он участвовал в работе комиссии до октября 1767 года, но тяжело заболел и умер. Депутатские полномочия он передал своему толмачу, крещеному калмыку П.И.Крашенинникову. В отличие от него другой калмык, В.Я.Корнильев, не смог приступить к депутатским обязанностям также из-за болезни. Вместо него Тобольск в Уложенной комиссии представлял Яков Медведев, его свояк.
Одна из особенностей комиссии 1767 года состояла в наличии наказов депутатам, составленных участниками их выборов. Екатерина II надеялась извлечь из них мнения по общим проблемам развития государства и общества. Но они по-прежнему напоминали челобитные, не личные, а сословные. Историки Соловьев С.М. и Ключевский В.О. справедливо рассматривали наказы в Уложенную комиссию как проявление сословного эгоизма. Это стало наиболее очевидным во время дискуссии о правах дворянства. Из сохранившихся черновиков «Наказа» Екатерины II по главному, крестьянскому вопросу видно, что ее отношение к крепостному праву было однозначно негативным, но возможности ее были ограничены. Как только речь заходила о крепостном праве и его возможной отмене, члены политической элиты становились «выразителями интересов дворянства» и ревностно отстаивали крепостничество. Дело дошло до того, что купцы стали требовать себе крепостных крестьян. Казачья старшина также выразила стремление на законных основаниях обзавестись имениями и крепостными и получить права дворянского сословия. В унисон ей Дербетев И.Н. представил доношение старшин Ставропольского калмыцкого корпуса о предоставлении дворянских прав, об упорядочении чинов в соответствии с Табелью о рангах. Объективности ради следует отметить, что наряду с этим в его наказе содержалось требование о свободе передвижения торговцев из калмыков за пределами провинции. Дело в том, что для служилых людей и крестьян торговля на крупнейших Оренбургской и Троицкой ярмарках была ограничена.
18 декабря 1768 года Уложенная комиссия была распущена. Обоснованным представляется положение Каменского А.Б., что дискуссии на заседаниях собрания, выявившие острые социальные противоречия и обнаружившие низкий уровень политической культуры представителей сословий, отсутствие опыта законодательной деятельности продемонстрировали императрице, что «они не являются действенным механизмом при решении такой задачи, как законотворческая».
При всех стараниях Екатерины II не доводить противоречия до острой фазы именно в ее царствование разразился социальный конфликт, да еще в невиданных для Российской империи масштабах: восстание под предводительством Пугачева Е.И. Его руководители придавали большое значение переходу «способных к военному делу» ставропольских калмыков на сторону восставших. Хорунжий Дербетев Ф.И.,служивший в Ставропольском калмыцком корпусе войсковым квартирмейстером, привел с собой 300 человек и был произведен в повстанческие полковники. Это был племянник Дербетева И.Н., сын его старшего брата Ивана. Люди, отличившиеся в боях, сумевшие набрать на службу несколько сотен человек, получали чин полковника лично от «Петра III» – Пугачева.
Тогда же, на первом этапе восстания, в ряды успешных командиров выдвинулся Бородин-Шара А.А. (1748-1773), калмык, крепостной отставного атамана Яицкого казачьего войска Бородина А.Н., пугачевский полковник. 24 ноября 1773 года отряды Афанасия Соколова – Хлопуши и Андрея Бородина – Шара взяли Ильинскую крепость. При повторном штурме этой крепости, захваченной командой секунд-майора Заева Е., 29 ноября Бородин-Шара был тяжело ранен, захвачен в плен и умер во время допроса в комендантской канцелярии.
Одним из отрядов правительственных войск, подавлявших восстание, командовал полковник князь Алексей (Додби) Дондуков, второй после Рандула сын Веры Дондуковой и Дондук Омбо. Речь идет о событиях августа 1774 года: Екатерина II собрала для борьбы с повстанцами до 20 пехотных и кавалерийских полков, казачьи части и дворянские корпуса. Войску Пугачева удалось взять Дмитриевск (Камышин) и Дубовку, увлечь за собой волжских калмыков, но попытка взять штурмом Царицын не удалась. Здесь Пугачева покинули многие донские казаки, ушли калмыки. Преследуемый корпусом Михельсона, Пугачев отступил к Черному Яру, потеряв надежду поднять донское казачество на восстание. «Дундуков со своими калмыками рыскал по степи»,– замечает Пушкин в «Истории Пугачева», усиливая драматизм приближающейся развязки. 25 августа у рыбацкой Солениковой ватаги произошло последнее крупное сражение. Пугачев был разгромлен, бежал в заволжские степи, но вскоре его схватили и 15 сентября доставили в Яицкий городок.
Трагическим итогом «пугачевского замешательства» для Ставропольского калмыцкого войска стали невосполнимые людские потери. В течение трех месяцев, с июня по август 1774 года, свыше 3,5 тысячи захваченных в плен и добровольно явившихся с повинной ставропольских и оренбургских калмыков держали в сборных пунктах, устроенных в крепостях по Самарской и Оренбургской пограничным линиям. До окончания следствия в результате голода и болезней здесь умерло несколько сот человек. Часть калмыков была направлена на службу в воинские подразделения, остальные отпущены по домам. По распоряжению Ставропольской комендантской канцелярии у калмыков было отобрано 11255 голов скота и лошадей, которые потом раздали помещикам. Возвратившимся в ставропольское ведомство калмыкам приходилось практически заново обустраивать разоренные в период безвластия хозяйства.
Со временем Самарская линия утратила оборонительное значение. Выселение казаков отсюда на новую пограничную линию далеко на восток началось в 1838-1839 годы и продолжилось по указу 1841 года. Та же участь постигла крещеных ставропольских калмыков. Главная причина ликвидации иррегулярных войск в Самарском крае заключалась в поисках территорий для новых крестьян-переселенцев. Одна ликвидация калмыцкого войска отдавала под земледельческое освоение территорию более чем в четверть миллиона десятин.
По высочайшему повелению Николая I от 24 мая 1842 года ставропольские калмыки после упразднения Ставропольского калмыцкого войска были переселены в Оренбургское казачье войско. В 1844-м году их насчитывалось 3330 душ обоего пола.

Галина ЦАПНИК

Видео